Мое знакомство с Амедео Модильяни началось не с "Девочки в голубом", не с увлечения Монмартром, и даже не со стихов Анны Ахматовой. Началось оно в метро, на длинном перегоне от одной конечной до другой, через весь город, со статьи в каком-то журнале биографий.
Репродукции в статье если и были, то незапоминающиеся, текст - тоже оставлял желать лучшего. И из всей заметки запомнился мне только один пассаж : что, когда смертельно уже больного туберкулезом художника друзья уговаривали жениться, он отвечал - "нет, я жду ту, которая приходит ко мне во снах". И он дождался. Она пришла к нему в образе Жанны Эбютерн, дочери бухгалтера из Бон Марше, художницы и модели. Может быть, это просто легенда - про девушку из снов. Скорее всего - легенда. Но именно она проводила Моди до смерти, зная, что смерть - это плата за бессмертие, и в ту же ночь выбросилась из окна, будучи на девятом месяце беременности их вторым ребенком.
Эта история поражает меня до сих пор. Париж. 1920-й. Новое время стремительно накатывает, размозживая своей тушей старое. Мир начинает гудеть поездами, стрекотать пленками видеопроекторов, революции сменяются мировыми войнами, и на фоне этого - история одной семьи. Вполне в духе того времени и его настроений, с одной стороны, а с другой - это древнегреческая трагедия, это Медея и Федра, и с такого угла - это что-то, беременное Вечностью.
читать дальше

Репродукции в статье если и были, то незапоминающиеся, текст - тоже оставлял желать лучшего. И из всей заметки запомнился мне только один пассаж : что, когда смертельно уже больного туберкулезом художника друзья уговаривали жениться, он отвечал - "нет, я жду ту, которая приходит ко мне во снах". И он дождался. Она пришла к нему в образе Жанны Эбютерн, дочери бухгалтера из Бон Марше, художницы и модели. Может быть, это просто легенда - про девушку из снов. Скорее всего - легенда. Но именно она проводила Моди до смерти, зная, что смерть - это плата за бессмертие, и в ту же ночь выбросилась из окна, будучи на девятом месяце беременности их вторым ребенком.
Эта история поражает меня до сих пор. Париж. 1920-й. Новое время стремительно накатывает, размозживая своей тушей старое. Мир начинает гудеть поездами, стрекотать пленками видеопроекторов, революции сменяются мировыми войнами, и на фоне этого - история одной семьи. Вполне в духе того времени и его настроений, с одной стороны, а с другой - это древнегреческая трагедия, это Медея и Федра, и с такого угла - это что-то, беременное Вечностью.
читать дальше
